все божьи дети…

у меня странные отношения с «модным» ми не-модным в культуре,
т.е. я никогда на моду не ориентируюсь сознательно, но часто именно «запаздывание» за волной позволяло сделать открытия, м.б. неоднозначные. Вот таким открытием был и остается Х.Мураками. О нем говорено тысячи раз, все переварено-пережевано и съедено снова и снова, но ценность и современность его интонации для меня так очевидна, что я, скорее, недоумеваю — почему вообще это переваривание и отрыжка происходят. И не вижу я в нем ничего попсового и массового, а то, что это всего один герой и одна интонация, так это у всех художников-артистов так.
В общем, это к тому, что маленькая книжка рассказов «Все божьи дети могут танцевать» наконец-то вернулась, была прочитана, оставила недолгий тонкий упоительный вкус горечи в душе, а вот и кусочек оттуда, естественно, про танец ;)))

Ёсия снял и сложил в футляр очки. «А что, и станцуем, — подумал он. — Тоже неплохо». Он закрыл глаза и,
ловя кожей белый свет луны, начал в одиночку танцевать. Глубоко вдохнул, затем выдохнул. Он не мог припомнить бодрой музыки, и стал танцевать под шорох травы, под течение облаков. Ему вдруг показалось, что кто-то за ним наблюдает. Он явственно ощутил на себе чей-то взгляд. И его тело, и кожа, и кости его чувствовали этот взгляд, но ему было все равно. Кто бы он ни был.
Хочет смотреть — пусть смотрит. Все божьи дети могут танцевать.
Он ступил ногой на землю, изящно повел руками, каждое его движение вызывало следующее и ритмично
переходило в очередное. Тело вычерчивало разные фигуры, и в каждой присутствовал стиль, его вариации,
экспромт. С изнанки ритма был другой ритм, а между ними — невидимый третий. Шаг за шагом он смог раз-
глядеть все их витиеватые переплетения. В лесу, как на картинке-обманке, прятались различные животные,
среди них — и прежде невиданные страшные хищники. Он скоро минует этот лес. Но страха при этом нет. Еще бы — этот лес в нем самом. Лес, который он взращивал в себе сам. И сам в себе он держал зверей.
Сколько он танцевал, Ёсия не помнил. По-видимому — долго. Он танцевал, пока весь не взмок. А потом
вдруг ощутил себя на самом дне земли, по которой ступал уверенным шагом.