Только что закончилась летняя танцевально-психологическая программа «Свобода и творчество», организованная в Ижевске удивительной Верой Тарасовой, которая уже много лет поражает и вдохновляет меня своими способностями организатора. Все же знают, что я не люблю русский провинциальный сервис, бессмысленный и беспощадный, но мир всегда больше наших представлений о нем. На это раз к месту была всего одна претензия — «падшие медитаторы» всех форм и размеров, т.е. изобилие мух, слепней и комаров. Еда была никакая и мало, но мне именно это и было нужно.
Зато само пространство… Еще по дороге (3 часа от Ижевска) я смотрел на небольшие поля, разбросанные деревья и рощицы, невысокие холмы и размышлял/чувствовал удивительную соразмерность такого ландшафта человеческому телу. Прекрасные моря, океаны и горы — изумительны, но в них мне нужно выходить за пределы себя, выходить далеко, чтобы по-настоящему быть с ними. Это и привлекает. В каменных джунглях весело, но нечем дышать. А здесь многотысячелетняя тревога охотников и собирателей ослабевала — всего достаточно, всего достаточно…
И Усадьба Сведомских была именно такой — холмы спускаются к большому пруду, дома разные и достаточно далеко друг от друга. Между деревьями можно свободно прогуливаться. Тишина. Деревни почти не слышно. Трасса далеко.
Да, зальчик маленький и соседствовал с кухней и кафе, но постеленный на плитку мягкий пол задавал особый уют, а теснота создавала тесные и нужные связи. Большой оранжевый шатер иногда спасал от жары или дождя. Масса атмосферных местечек стали сценами для многочисленных выступлений участников.
А, да, баня и костер каждый вечер — русские программы не могут проходить иначе.
Группа большая (36 человек), разновозрастная, с разным опытом. На этот раз я решил ввести практику «медитация-движение-письмо» (МДП) как регулярную и для всех на все 7 дней. Эта практика оформилась два года назад на Лаборатории Dancing&Writing. Я регулярно даю ее на выездных программах и практикую самостоятельно (и не я один). Впервые она давалась на такую большую группу. Среди участников были выпускники и студенты Обучающей Программы и они фасилиторовали малые группы.
Была неспешная и развернутая работа с природными стихиями через Аутентичное Движение, импровизацию и соматику. Было много внимания техникам групповой импровизации и поэтому средняя часть МДП все больше становилась пространством перформанса. Была живая импровизационная музыка от Вадима Широбокова, которая стала важной связующей тканью всего пространства движения.
Была подробная работа с обратной связью и тем, что я называю «аутентичной критикой», когда честная и эмоциональная оценка максимально присваивается автором и, в каком-то смысле, перестает быть оценкой, а становится медитацией-размышлением над соотношением смысла, эстетики и процесса восприятия.
И была простая жизнь. На природе. Среди тех, кто разделяет эти ценности свободы и творчества; с теми, у кого есть тот же интерес и открытость, направленные к себе и другим.
Мои тексты из процессов:
Я смотрю на тебя.
Я смотрю на тебя всем собой.
Мы стоим посреди неизвестности.
Мы танцуем посреди неизвестности.
Мы плачем посреди неизвестности.
Мы вместе посреди неизвестности.
Спасения нет.
Нет спасения от тишины и блаженства.
Нет.
У хаоса десятки лиц:
хаос безумия и хаос бездумности, хаос абсурда и хаос невнятицы, хаос разрушения и океан, откуда вылетают звезды. Я всматриваюсь в свой хаос, я всматриваюсь в хаос других тел, я теряю себя в хаосе.
________________________________
Когда появляется музыка, все встает на свои места: истории движутся, персонажи живут, красота рядом и хаос оттеняет эту красоту.
________________________________
Мой хаос — это желания.
Шевелятся жадные простые создания.
Покрывают пол храма сознания.
Шепчут в ухо свои указания.
Желания, имеющие названия
И не имеющие названия.
Потные, голодные,
Очень живые…
Недолго.
________________________________
Мир не соответствует моим желаниям.
Им и не нужно, чтобы мир соответствовал.
Им просто нужно жить.
________________________________
Каждый раз,
проводя черту,
я отмечаю окончание движения текста,
вслушиваюсь в хаос звуком и смыслов,
нахожу в нем рисунок формы и пустоты.
________________________________
За хаосом — пустота,
небесная бездна,
бездна музыки,
глаза Бога.
Муха заползает мне в ухо,
Я лишил себя зрения, она — слуха,
Ее интересует моя внутренняя разруха,
Но когда две мухи заползают мне в ухо,
Начинается настоящая пруха,
Мурашки, озноб
И приход духа.
деревенский праздник в самом разгаре, кто-то умер-женился-родился-вернулся, все жители — части ландшафта истории, пьесы, которая играет саму себя, нотки абсурда и несовершенства заставляют подозревать, что в этой истории есть правда
На самом дне озера — прохладное одиночество.
Липкий ил, корни кувшинок, коричневая тьма.
Немедленно вынырнуть.
Вдохнуть.
Я выныриваю к другому дну.
Дну неба.
Между четырьмя мухами, ползущими по моей голове и болью в левой половине креста есть расстояние. И я замечаю это пространство внутри тела. И я замечаю то, что замечает это расстояние, это пространство.
Внутренний кувырок — и вместо дурной и смешной бесконечности «я», смотрящих друг в друга, раскрывается блаженство пустоты, свобода, без причины и повода.
Башня тел.
Башня внимательных, любящих тел,
вырастающих друг из друга,
вырастающих друг над другом.
Нежность поддержки.
Сила поддержки.
Ясность в каждом мгновении и неизвестность в следующем.
Хаос и нежность — сестры.
