Танцевальное движение и бессознательное (1954). Мэри Старкc Уайтхаус

Дураки часто носятся там, где даже ангелы боятся ступать! «Эго», выступающее на публике, является с одной стороны большой защитой, но, с другой, такой же большой навязчивостью.
Я начала заниматься юнгианским анализом в 1951 году и к 1954 году уже стала членом юнгианского психологического клуба в Лос-Анджелесе. Занятие этим анализом оказало сильное влияние на моё преподавание танца, однако мне хотелось, чтобы и мои новые друзья в клубе что-то почерпнули в этой области. Речь шла об ещё одном способе самовыражения. Мне казалось, что обсуждение и показ будут достаточны для достижения этой цели.
Следующий подход к иллюстрации данной точки зрения является фактически введением/прологом к такого рода демонстрации/показу. Тогда я преподавала в колледже Палос Вердес близ местечка Роллинг Хиллз в штате Калифорния, и там у меня была одна такая демонстрационная группа. Четверо из этих танцоров приехали в Лос-Анджелес вместе со мной, и мы составили программу ежемесячных выступлений в клубе на весь весенний период. Это было только самое начало, довольно далёкое от завершения, но я тогда пыталась постепенно нащупать пути и способы показа («визуализации») движения и его осуществления. Таким путём я хотела проиллюстрировать, как можно «показать» бессознательное.
Впоследствии один из наиболее опытных аналитиков, который вёл себя очень беспокойно во время этой демонстрации, заявил, что члены группы танцуют только моё бессознательное. Вначале я была несколько подавлена таким его авторитетным заявлением, однако, затем, тщательно обдумав, я решила, что оно несправедливо. Хотя я часто давала людям темы, над которыми они должны были работать, они не были моими личными материалами, а вполне универсальными образами, которые позволяли экспериментировать и делать индивидуальные открытия их значений для каждого из танцоров. Например, я могла предложить им представить нашу Землю как мать, а Небо как отца. Это была тема, которую я много раз и в разных обстоятельствах использовала в разных группах, и всякий раз их реакция была самой различной. Я думаю, что такого рода высказывания об истоках материала как отражения моего внутреннего мира могли проистекать из неспособности видеть или чувствовать то, что было продемонстрировано, как физическое действие (танец).
Теперь я понимаю, а тогда только ещё начала постигать интуитивно, посредством танца, что последний может стать ещё одним способом выражения своего внутреннего мира и что танцевальные движения и бессознательное каким-то образом связаны друг с другом.
Как загадочно наше тело, как оно полно тайн, одновременно скрытно и прекрасно, а также как мало оно знакомо для нас самих. Наука, намерение проанализировать все физические явления дают факты, интересные, но совершенно не имеющие отношения к нашему познанию самих себя. Биология, химия, физиология и медицина дают объяснения, что происходит в мире нашего тела. Физика говорит нам, что мы, как и другие тела, также состоим из множества особым образом расположенных атомов.
Мы знаем, что скелет — это структурный каркас тела, что органы поддерживают его жизнь, мы знаем о пяти чувствах, которые соединяют нас с внешним миром, частью которого мы являемся, о нервной системе, которая получает сигналы от этих датчиков и посылает приказы мышцам, которые их выполняют. Некоторые люди, знакомые со всем этим, уделяют большое внимание физической стороне своей жизни, заботясь о питании, витаминах, необходимых количествах сна, свежего воздуха, упражнений, о физическом наслаждении и боли. Другие же не обращают на всё это никакого внимания и не придают никакого значения функционированию своего тела. Еда или сон, упражнения, даже наслаждение или боль никогда не представляют для них никакого интереса до тех пор, пока они не осознают, что они голодны или устали.
В любом случае, бесконечно загадочный процесс жизни продолжается сам по себе и зачастую не требует никаких объяснений. Сердце продолжает биться, лёгкие наполняются воздухом, кровь течёт по артериям и венам, осознаём мы это или нет. Именно потому, что мы не знаем, как и почему это происходит, мы называем этот процесс «тёмным», но именно потому, что он происходит непрерывно, без помощи или помех со стороны нашего сознания, мы называем его «прекрасным». В этой темноте и в этой красоте можно участвовать осознанно. Вполне возможно проживать опыт тела как субъективный опыт, раскрывающий нас к самим себеи друг к другу при всех наших различиях и нашей огромной похожести.
Всё происходит за счёт движения. Движение — это среда, в которой мы живём, среда не только нашего внутреннего, физиологического функционирования, но также и нашего поведения. В течение 24 часов, круглые сутки, действует этот механизм наших действий и реакций. Мы просыпаемся утром, одеваемся, едим, выходим на улицу, водим машину, садимся, встаём, что-то берём, поднимаем, ходим и бегаем. Даже во время сна мы ворочаемся, потягиваемся, дрожим или сворачиваемся калачиком. И это происходит столь же неосознанно, как и процесс дыхания. Мы видим что-то, что нам нужно, и мы идём к этому; мы видим кого-то, кто нам неприятен, и мы уходим от него. Связь между двумя этими поступками является логичной и произвольной, привычной.
Однако, как мы все знаем, есть и такие движения, которые являются непроизвольными и иррациональными. Эмоциональные состояния, связанные с каким-то внезапным или весьма интенсивным событием, вызывают физический отклик или реакцию. Например, громкий или неожиданный звук (голоса) заставляет нас «выпрыгивать из кожи»; получение хороших новостей заставляет нас скакать от радости; беспокойство или тревожное ожидание — мерить шагами комнату. Дрожь от гнева, трепет от страха, сгибание напополам от смеха — всё это свидетельства данного факта. Переполненное сильными эмоциями, наше тело безошибочно реагирует на эти эмоции. И эти движения как правило, одинаковы у всех…
Мы не обнимаемся или не прыгаем, когда мы озабочены, мы не расхаживаем по комнате, когда громкий звук пугает нас. Сами движения выражают суть нашей реакции, даже хотя мы и не осознаём их в явном виде. И именно в этот момент и рождается танец.
Какую бы форму он ни принимал, к каким бы традициям он ни принадлежал, он изначально возникает как настоятельная потребность двигаться в ответ на чувственные импульсы, которые зарождаются в более глубоких слоях, чем слова, и эти слои являются бессознательными и бесформенными. Они могут стать и осознанными и приобрести форму, когда возникнет само движение. Танец — это не движение или нечто подобное, но движение как уже нечто.
Танцор — я имею в виду всех, кто танцует, не обязательно профессионалов — это человек, в котором этот позыв к движению ощущается как физическая и эмоциональная потребность, потребность его души проявить себя вовне именно таким способом. В процессе танца он ощущает себя настоящим миром, состоящим не из объектов и целей, а из сил, энергии, положений. Природа этих сил, качество этой энергии можно ощутить посредством движения. Для этого необходимо рассматривать движение как вещь в себе, нечто конкретное, материальное. Техники, методики, тренировка тела — это процесс такого постижения. Именно в процессе такого обучения тело обучается двигаться осознанно и произвольно. Именно тогда тело, развитое и натренированное, как некий инструмент, свободное от инерции и запретов, будет готовым к действию. Как умственные способности, самосознание развиваются медленно и постепенно, точно так же и физическое «сознание» прирастает трудом и поддерживается пОтом. Здесь невозможен обман. До тех пор пока равновесие, гибкость, сила и координация движений не стали реальностью, они остаются — по крайней мере, в том, что касается тела — либо простой теорией либо чем-то неосознанным, либо тем и другим вместе.
Область танца, которая больше всего интересует людей, занимающихся изучением неосознанного, находится как раз между тренировкой и искусством, в области экспрессивного движения. В танце это называется импровизацией. Это может быть также названо «активным воображением» (термин Юнга) в области движений. Вначале идёт, конечно же, неосознанное. В самом начале основной упор делается на возможность движения проявить себя, точно так же, как при рисовании пальцами вначале появляются цвета и формы предметов. Затем какая-то часть личности учится наблюдать это движение. В танце будут фиксироваться не визуальные образы, как при рисовании или письме, а ощущения, присущие самому движению. На ранних этапах обучения могут проявиться некоторые препятствия, общие для всех форм выражения: стремление остановиться на полпути, использование чужих мнений, подражание кому-то и т.п. Так что внешний контроль будет иметь место.
И если такого рода вещи будут доминировать, импровизация в области движений будет оставаться только плодом воображения. Спонтанность подлинной экспрессии в таких условиях не будет достигнута. А эта спонтанность как раз и есть подчинение себя неосознанному. Невозможно и руководить и подчиняться одновременно.
То, что мы называем «техникой», и то, что мы называем «импровизацией», одинаково необходимы. Новый подход будет состоять в том, чтобы найти способы, с помощью которых простое движение становилось бы активным воображением. На данном этапе сам танец не так важен, как его значение. Физическое выражение чувства/мысли ведёт к важному открытию для движущегося человека. Мы вошли в область понимания того, чтО наше движение может сказать нам о самих себе и об общих ценностях, которые мы все разделяем. Исполнение и результат более не столь важны, как сам процесс. Мы делаем чувствительным наше тело и открываем душу; мы позволяем душе говорить, и она освещает тело.

Перевод: НикСт