|
ВСТУПЛЕНИЕ
Нет судьбы. Есть бессонное око вокзала,
Где на лестницах узких
толпилось мое ожиданье,
Томилось и жадно держало
Уходящие ветви событий…
«ТАК ЖИЛИ ПОЭТЫ…»
Я жду возмездия. Возмездия не будет.
На полочке лежат: Евгений Рейн,
Иосиф Бродский с молодой супругой
И Мандельштам без рощи миндаля…
Благоприятны стойкость, совершенство
И безупречность. И китайский шелк.
Ладонь накроет половину строчек.
Любитель пива любит тишину.
В конце недели он встречает Гете.
Они идут играть в футбол.
А в перерывах обсуждают
Достоинства поэзии А.Г.
Любое спасенье обманет, я знаю,
я кожу снимаю, и я отдаляюсь,
спаси меня, Слово, и я не останусь
в долгу перед именем дряхлого Бога.
Давно за полночь. Но под фонарем
Молочно-белый отрок как смятенье.
Дрожащий ветер пишет на стекле
Языческие заклинанья:
«Поэт в России — вовсе не поэт,» —
Четвертый раз погасла сигарета.
Мы говорим, и, видимо, за это
Мы спасены.
Возмездия не будет.
ОПЯТЬ О ПОЭТАХ
1
Зима —
время поэзного сна.
Сладкий угар Дара.
Радость на рукавах.
Лучше молчать о Творении,
Ангел Неизреченный,
Ты осаждаешь двери;
В воздухе две колонны.
Снова глаза застит
Окриками окна;
Это твои ласки,
Время поэзного сна.
Легкие снегом засыпал легким,
Ангел, даритель слов и снов,
Ангел Неизреченный.
Смута без берегов.
2
В сутолоке суток,
Суете сует
Чувствуешь как жуток
Жребий твой, Поэт?
Жреческих угодий
Под распашку срок.
Ну на что ты годен,
Бывший Бог?!
Помнишь, говорил как,
Пел: «Умру…»
Жив еще, курилка?
Ну-ну…
* * *
ни мессы ни тризны
сухие напрасные губы
горошинка времени
не попадает на зуб
ни последних ни первых
по серебру зимы
все еще теплое тело
ангелы понесли
словно глаза прикрыты
через снега и льды
опытом как копытом
вдаль унося столбы
луковичка-сердечко
точная синева
белая белая речка
держит едва-едва
так с позвоночным хрустом
время не ждет а жгет
мне ничего не нужно
пусть же несет
несет…
ПРИ ПОВТОРНОМ ЧТЕНИИ
«КОЗЛИНОЙ ПЕСНИ»
Я не знаю этой книги,
Но стучусь еще в дома,
И спешит меня увидеть
Сумашедшая зима.
Молодые постояльцы
Откликаются на стук,
Но разжало время пальцы,
И я выскользнул из рук.
Цикл «Белая Речка»
1
В это время бессмысленны все упражненья,.
Упрямства и тронные речи.
Где вы, песни и сны,
друзья и гонимые очи?
Я уже не припаду
к окольцованным медью коленям.
За расплату расплатой послужит
трескучее трение ветра,
Как колючая сука, он тычется
ночи в ладонь…
Ох ты, белая речка,
Поддержи да не тронь.
2
Ох ты, белая речка,
Поддержи да не тронь,
Через плечи и речи
Тянет время ладонь.
По крупиночкам-крохам
Собирается пусть:
Станет эхом и вдохом
Или временем грусть.
* * * Р.
— Что сказать тебе, бедняжка?
— То, что будет.
— Наша жизнь уходит дальше
Дней и судеб.
На отточенном молчаньи —
Жажда бегства
В роковой вплетает танец
Все победы.
В гибких линиях руки —
Василиски:
Оправдание тоски
Или риска.
А в глазах у нас с тобой —
Темный омут,
Непонятно, кто поет
Или тонет.
— Не скажу тебе о том,
Что же дальше…
Ночь танцует босиком
В душах наших.
* * *
Я ни в чем не виноват,
Но кому-нибудь обязан,
И желаньем прошлым связан,
И из времени изъят.
Дней эмалевые диски
Быстро катятся, блестят.
Подойди не слишком близко
Осторожное дитя.
А не то тебя заманят
В эти темные ряды,
Где февраль холодной дланью
Достает нас из воды.
Ах, зачем… но время терпит,
На эмалевом лице
Проступают чьи-то веки:
То ли лихо, то ли цель.
Ради звуков точной речи
Рокот вечности угас,
Там, где тяжесть белой речки
Перекручивает нас.
* * *
Глаза пропащие вели
Сквозь дым и камни,
Но замок рушился вдали,
Все шло кругами.
Неосторожная стезя,
Везде потоки,
И нет ни можно, ни нельзя
Ни мне, ни волку.
Темно-зеленые следы
Ведут и тают.
Дойти до солнечной воды,
А там — не знаю…
Ты говорила мне:»Сюда!
Здесь жизнь и вечность…»
Ах, эта темная вода,
Да в белой речке.
|
ПОСВЯЩЕНИЕ ЭЗРЕ Л. ПАУНДУ
Эзра! — Невозможная ветка…
Я хотел сказать «ветвь» ,
подразумевая традицию
(или трагедию —
Четырех вчерашних козлов пиво.
Эзра — твое имя тащит
архаику и косноязычие,
образ задумчивого сексота…
я хотел сказать хотел сказать, что таково
предпочтение, но снова
забыл те слова, с которыми
мы никогда не встретимся,
как Делия и Хорхе, да, Эзра.
Четырех вчерашних.
Извини, но жестяные доспехи
метафоры
только напоминают об этой
странной tristia, omne animal.
Пойте, проклятые певцы!
* * *
Дождливый романтизм
И ветренный, как Пушкин,
Апрель, в девятый раз
Касаются лица.
Задумчивый и точный иностранец,
Моя душа, приходит по утрам.
И сквозь ресницы пятого сословья
Мне говорит о смерти и стихах.
* * *
ты меня ненавидишь
как солнце
словно горло
в которое песня влетела
жизнь легка и любимое тело
отучается мыслям тяжелым
и тогда в избалованный сумрак
входят люди в синих одеждах
рыжий ангел торопится смыться
он берет в замороженных стеклах
незаконченный иней и ловко
расставляет небесные сети
на пути у идущего утром
он так ласково неосторожен
незатейливо пляшет он мерзнет
голос белый как обезьяна
остается в пространстве сердца
рыжий ангел подстерегает
ждет надеется глупый глупый
на последнюю нашу встречу
на возможность познать земное
рыжий ангел ревнивец и бедный
непонятливый с бархатной кожей
у тебя есть четыре ответа
у тебя пляшут плачут колени
слишком новые вещи и сроки
обещаются ты в печали
ты ладонями ищешь воздух
мы с тобою когда-то дышали
дальний вечер! а в это утро
все другое все по-иному
новые вещи — новые сроки
но я всегда выбираю легкость
* * *
Не будем мы прославлены в веках,
За то, что обрести уже успели:
Уменье говорить на разных языках
И слушать шепот радужный Психеи.
* * *
Синий и зеленый
Ангел удивленный.
Влажный и мохнатый
Чертик с черной лапой.
Голубой и алой
Сила мне предстала.
Раковиной сонной
Тень в потемках тонет.
Цикл «Темные Вещи»
ГОЛОВОКРУЖЕНЬЕ
(интродукция)
Этой зимой то, что особенно видно:
Терпкого времени влажный и тяжкий зрачок
Приготовляет не мартовы, чертовы иды,
А в неизвестное, тесное точный скачок.
Если остались еще боли, неволи, обиды,
Я перейду на сорочий, на птичий язык,
Тот, на котором слова получаются встык,
И надломились, и плачут над бедною книгой.
Точное время. Ловкие пальцы недели
Перебирают и путают.
Ангелы пели,
Переводили нашедший пристанище дух.
1
Темные точные вещи.
Бесконечный скачок.
Тяжелее и резче,
Но не хватит… еще!
На горячем дыханьи
Гололед, голоход…
То ли мнет, то ли тянет,
И легко — нелегко.
Вязнут руки и речи
В этих темных вещах.
Взмах руки — междуречье,
Междусловие — взмах…
Что за темные вещи!
В сердце острая тьма.
Я б укрылся, да нечем…
За плечами — зима.
2
Я люблю вас, темные вещи,
Неожиданные друзья.
Пропуская сквозь пальцы вечер,
Не спешим, не торопим зря.
Расскажи-ка, морская пена,
Как ласкала ты тьмой меня…
Этот сумрачный дар Эдема:
Неизбежное чудо дня.
3
Стать движением воли,
Стать мимолетным взглядом,
Падая сквозь треугольник,
Веруя в то, что надо
Двигаться без остановки
Сквозь напряжение танца,
Запоминать уроки
И ничего не бояться.
Больше того, что может,
С тобою не может случиться,
И, если не связан ложью,
То — смертью, как та ресница —
Водой растворенный образ —
За строчками, сквозь и через,
Когда безнадежно собран,
Когда ни в чем не уверен…
И танец больше, чем жизнь.
4
Все ушло незаметно,
Словно сквозь пальцы вода.
— Мы с Вами встречались, наверное?
— Нет, Боже мой, никогда!
Это были не мы,
а только фрагменты желаний,
полные горечи сны.
Видимо, мы ошиблись
Сегодня или вчера.
Знаете, раньше были
Удивительные вечера.
Кажется, я был прав,
Когда написал о том,
Что памяти нет на свете,
Телу она не при чем.
— Только откуда, скажите,
Внезапные стены тюрьмы?
— Оставим, оставим это…
Полные горечи сны…
5
Сумашедшие голуби. «Выдача истин
по четвергам» — по четвертям.
Я изъят, обнаружен и призван
поддержать потолок
и небо,
что стонет в руках.
6
ТЕМНАЯ РЕЧЬ
Невнятица, длинноты,
Шершавость темной речи.
Вполоборота — ночь,
Вполоборота — вечность.
Без совести, без жалости, но светом
Затеяна, затеряна, не спета,
Без площади, без тени, без пощады,
Но — различимая, но — рядом…
Нечаянна, не велена, не та…
Как встретится! Как удержать!
Как удержать…
но время длится, длится
И затемняет числа и места,
И белая бессмертная волчица
Преследует героя по пятам.
7
Утро — печальное имя
для тех, кто не знает Тебя.
Боже, мы любим друг друга!
Пальцами жизнь теребя…
|
|
Цикл «Ангелы»
* * *
Сквозь вечерние щели
На поверхность земли
Не летели, а пели,
Не жалели, а жгли.
Кто мы? Трудно ответить,
Запрещает закон,
Но из раковин светлых
Мы фалернское пьем.
Если что-нибудь значат
Эти крылья мои —
Только здесь. Не иначе.
На поверхность земли!
* * *
АБ
И за сказанное почти,
За беспечную безнадежность
Отпустили мне все грехи
И заслуги тоже.
Мы бесспорны. И все.
Наденем
Шутовской колдовской колпак.
На двоих и троих поделим
То, что не поделить никак:
медный грошик,
острый ножик
и глубокая река.
А.Б.
1
«Слишком много любви»
Не мученье, а припоминанье:
Было небо открыто.
И было — глазами.
Под ногой осыпаются камни,
камни желаний.
Я не хочу повторений,
но — тянет.
Слишком ясно.
И слишком невнятен исход.
Ах, пушинка, нас носит,
уносит, несет…
«Слишком много любви…»
Только что с нею делать,
Я не знаю…
А ты?
Ангел черный и белый.
2
ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ.
Черный ангел с еврейской тоскою,
Мы найдем себе слово простое,
Не мудреное, не золотое,
Чтобы жить, продолжая жить.
Черный ангел! Луны не видно.
Ты уносишь свою невинность.
Город скучен. Прозрачны крылья.
Не спастись и не согрешить.
Ангел, ангел, что будет с нами?
Как избыть этот странный танец,
Удержать, что меж пальцев тает,
Не уйти и не отступить?
Черный ангел целует в губы,
Опьяняет. Уже не трудно
Согласиться, что это — чудо.
Жизнь в надежных руках.
Аминь.
3
БЕЛЫЙ АНГЕЛ.
Кто мешает весеннее небо
С темным запахом духов земли?
Ангел белый, создание света,
Ты ли это мерцаешь вдали?
Как мы встретились, я уж не помню,
И летим неизвестно куда.
Передай мне на мокрых ладонях
Эту ясность, единственный дар.
Как твой лик ослепительно-светел!
Приближается ангел ко мне.
И застынут деревья. И ветер
Припадет к обнаженной земле.
А затем перевертыши неба
Начинают свой шахматный ход.
Ангел, ангел, где наша победа?
Все как в жизни — наоборот.
|
РУССКИЕ АНГЕЛЫ
Снег предшествует сущности,
небо — паренью.
День стоит в уголке
на опухших коленях.
А беспечный хмельной
переменчивый вестник
Остается со мной,
хоть ты пой, хоть ты тресни.
Непонятно одно —
как так может случиться:
Хоть закрыто окно,
появляются птицы.
И кружатся они,
и на плечи садятся.
Непонятен их вид…
Ох вы, ангелы-братцы!
Мне не выбраться из
перекрестного плена
Крыльев белых, больших…
Ох, пернатое племя!
Кто на волю пустил
то, что кесарь приемлет?
Кто нас держит в горсти?
Кто бросает на землю?
* * *
АБ
Небо спит. Но порхает вестник.
Смазан несколько ритм предместий.
Мы не будем ни врозь, ни вместе
Ждать, и что-то произойдет.
Все cлучилось. Уже случилось.
Время, вздрогнув, остановилось.
Мы сдаемся ему на милость.
То, что будет, пока не в счет.
Синий ангел меня несет.
* * *
Беспощадная верность.
Галилейская тьма.
Так скрипичные вены
Сводят душу с ума.
И вчерашний подсолнух
Безусловно велит:
Возвращаешься в лоно,
Мой тибетский двойник.
Половинками смысла
Я накрою тоску,
Желтой магией чисел —
Иудейскую грусть.
А неточная рифма —
Только повод к зиме,
Легким голосом, тихим,
В поднебесном письме.
* * *
Тихая ночь —
звезды в проемах пауз.
Тихая смерть —
Улицы. Ритм. Кино.
Боже мой, боже,
Как много ты нам оставил —
Тяжесть свободы
И волю нести ее.
ФИНАЛ
Прощай же, книга! …
В. Набоков
У женщин, ангелов, поэтов
Нет истины. Они чисты
В потоках солнечного света
И мимолетной пустоты.
1991 — 19
|
